ПРОБЛЕМНІ СТАТТІ

УДК 615.216:595.324:547.854

В.В. Зобов, к.б.н., К.А. Петров, А.А. Аслямова, Л.А. Березинский, к.б.н., В.С. Резник, проф.

ФОСФОРИЛИРОВАННЫЕ И ТЕТРААЛКИЛАММОНИЕВЫЕ ПРОИЗВОДНЫЕ УРАЦИЛА: БЕЗОПАСНОСТЬ И ИЗБИРАТЕЛЬНОСТЬ МИОРЕЛАКСАНТНОГО ДЕЙСТВИЯ

Институт органической и физической химии им. А.Е. Арбузова
Казанского научного центра Российской академии наук, г. Казань, Россия

К началу XXI века эффективные дозы некоторых синтетических физиологически активных веществ (ФАВ) удалось снизить до сверхмалых величин (10-7—10-12 мг/кг биомассы). Вместе с тем, крайне консервативным оказался показатель "широта эффективного действия" (синонимы: "терапевтический индекс", "коэффициент безопасности"), численно равный отношению ЛД50/ЭД50. Рост эффективности, как правило, сопровождается параллельным ростом токсичности; в результате до сих пор 10-кратные дозы многих, даже "самых безопасных" нейроактивных агентов, вызывают тяжелое отравление. Особенно это характерно для веществ с холинотропным механизмом действия — ингибиторов холинэстераз и миорелаксантов, среди которых практически нет агентов, способных проявлять избирательную (т.е. лечебную) эффективность в широком диапазоне доз без патологических изменений. Их общим и существенным недостатком является чрезвычайно малый диапазон между дозами, в которых вещества вызывают специфический (лечебный) эффект, и дозами, в которых они парализуют дыхательные мышцы и вызывают апноэ (ЛД50/ЭД50 не выше 5); к числу немногих исключений относится бис-аммониевое антихолинестеразное средство оксазил с ЛД50/ЭД50 до 200 [1]. Низкий уровень безопасности существенно ограничивает и усложняет использование ингибиторов холинэстераз в терапевтической, хирургической, невропатологической (при лечении миастений и болезни Альцгеймера), офтальмологической (при лечении глаукомы), акушерской клиниках, а также в практике химической борьбы с "вредными" насекомыми и гельминтами. Поскольку показатель ЛД50/ЭД50 характеризует уровень "фармакологической безопасности" веществ и является производной избирательности их взаимодействия с целевой биомишенью, то очевидна актуальность поиска путей повышения избирательности взаимодействия ФАВ с ацетилхолинэстеразой (АХЭ; КФ 3.1.1.7).

В настоящее время общепризнано, что в окружении "активных центров" рецепторов/ферментов расположены обширные и малоизученные зоны, содержащие полярные группы и циклические фрагменты, способные к разнообразным, в том числе к стекинговым взаимодействиям с лигандами. В частности, в устье ущелья активного центра АХЭ расположен "периферический анионный пункт" (ПАП) в виде системы ароматических колец аминокислот, таких, как тирозин (Y75), триптофан (W287/W84) и др. [2].

С одной стороны, ПАП, характерный именно для АХЭ, взаимодействует со специфическими для него лигандами — пропидиумом, d-тубокурарином, гелламином, оксазилом (амбеноний), токсином кобры фасцикулином, некоторыми моноклональными антителами и бис-четвертичными (тетраалкиламмониевыми) ингибиторами, образующими мостики между активным центром и ПАП — декаметоний, BW284c51 (эталонный селективный ингибитор АХЭ), что приводит к неконкурентному ингибированию фермента. С ПАП взаимодействует ацетилхолин при высоких концентрациях, что вызывает субстратное ингибирование, а также аллостерические активаторы АХЭ — Ca2+ и Mg2+ [2].

С другой стороны, в функционально-различных нервно-мышечных синапсах млекопитающих экспрессированы разные мембранно-связанные мультимерные формы АХЭ. Так, в "быстрых" мышцах крыс доминирует А12-форма, а в "медленных" — А4- и А8-формы [3]. Главная дыхательная мышца млекопитающих — диафрагма — практически всегда проявляет большую устойчивость к действию холинотропных агентов, нежели локомоторные мышцы. Это обстоятельство связывается с повышенным "фактором надежности" синаптической передачи в диафрагме. Кроме того, поверхностно-локализованный "функциональный" пул АХЭ избирательно доступен именно для катион-содержащих (тетраалкиламмониевых) солей [4]; при этом "резервный" (внутриклеточный) пул АХЭ сохраняется сравнительно интактным и может служить основой для поддержания жизни.

Таким образом, существует объективная молекулярно-фармакологическая и физиологическая база для избирательного химического воздействия на локомоторные мышцы при минимальном влиянии на дыхание.

Работы К.А. Аникиенко, В.С. Резника и др. [5, 6] предполагают наличие в пределах ПАП избирательных сайтов связывания с урацил-содержащими лигандами. Важная роль урацилового фрагмента в увеличении селективности определяется исключительной способностью пиримидинов (в силу специфичности свойств их электронной структуры) к образованию нековалентных стопочных (стэкинг) ассоциатов с остатками ароматических аминокислот ПАП. Так, в биохимических исследованиях in vitro было показано, что некоторые производные метилфосфоновой кислоты, содержащие остаток 6-метилурацила в тиоэфирном радикале, являются очень сильными ингибиторами холинэстераз; их "ингибирующий" потенциал существенно превышает соответствующую активность алкилтиоловых эфиров. Антиферментная активность in vitro зависела от длины полиметиленовой цепочки, которая связывает атом S и урациловый фрагмент в тиоэфирном радикале. Вещества с n=3 и 5 демонстрировали наиболее высокую антихолинэстеразную активность (k0=1,6•107 при n=3; k0=3,2•106 при n=5). Кроме того, вещества оказались достаточно избирательными по отношению к ацетилхолинэстеразе; соответствующие константы для бутирилхолинэстеразы (БуХЭ; КФ 3.1.1.8) более чем на 2 порядка меньше. Проведенный ингибиторный анализ позволил высказать предположение о том, что все особенности биохимической активности фосфорилированных производных 6-метилурацила обусловлены наличием в их структуре N-замещенного урацилового цикла, поскольку все соединения близкой структуры, но не содержащие урацилового или конденсированного урацилового цикла, теряли отмеченные выше особенности. Таким образом, предполагается, что для изучаемых урацильных производных определяющий вклад в связывание фосфорорганических соединений (ФОС) с АХЭ вносят не гидрофобные взаимодействия, а специфическое (не ковалентное) взаимодействие гетероароматического (урацильного) фрагмента с активной поверхностью фермента [6].

Ряд биохимических аномалий отмечен в ряду производных 6-метилурацила, содержащих w-тетраалкиламмониевые группы при N1 и N3 атомах пиримидинового цикла, а именно: 1) избирательная, прогрессирующая во времени, ингибирующая активность в отношении АХЭ (k0=7,6•108–3,5•109 М-1мин-1) в 10000—100000 раз более высокая, чем в отношении БуХЭ; 2) необратимый тип ингибирования на препаратах АХЭ теплокровных и обратимый — на препаратах АХЭ холоднокровных. При этом наличие или отсутствие аномалий существенно зависит от структуры аммониевых и N-гетероциклических фрагментов молекул, а также от того, с каким из двух атомов азота урацилового цикла (N1 или N3) связан бензилдиэтилпентиламмониевый фрагмент [6].

Вышеизложенные данные свидетельствуют о важной роли особенностей молекулярной структуры и нековалентных взаимодействий в определении механизма антихолинэстеразного действия урацилсодержащих соединений, и ставят вопрос об уровне их биологической активности и избирательности на животных с разной таксономической принадлежностью. Целью настоящего исследования было определение роли урацилового фрагмента в увеличении избирательности и безопасности действия фосфорорганических и тетраалкиламмониевых производных пиримидина (и урацила) на животных in vivo.

Все синтезированные соединения содержали в структуре общий оксопиримидиниловый фрагмент, и либо фосфонтиоалкильный, либо тетраалкиламмониевый фармакофор.

Материалы и методы исследования

Первичную токсикологическую оценку соединений I—XXXIX, а также препаратов сравнения — армина (пар-нитрофениловый эфир этилфосфоновой кислоты), ГД-42 [О-этил-S(этилтиоэтил)метилфосфоната метилсульфат], декаметония хлорида, гексаметония хлорида, прозерина метилсульфата [N-мета-диметилкарбомоилоксифенил)триметиламмоний метилсульфат], оксазила [N,N'-бис-(2-диэтиламиноэтил)-оксамида-бис-(орто-хлорбензилхлорид)] и BW284c51 [1,5-бис-(4-аллилдиметил-аммониофенил)пентан-3-он-дибромид] (Sigma) при внутрибрюшинном (в/б) введении в виде водных растворов проводили в острых опытах на нелинейных белых мышах обоего пола массой 19,0±2,0 г, содержавшихся на стандартном рационе питания в условиях природного режима освещения помещения при температуре 20±2°С. Опыты осуществляли в осенне-весенний период. В экспериментальные группы животных отбирали по методу случайных выборок.

Симптоматику отравления соединениями при внутривенном их введении фиксировали на кроликах-самцах породы "советская шиншилла" массой 3,0—3,5 кг. Острую токсичность соединений оценивали на лабораторной культуре дафний Daphnia magna в возрасте 18±6 ч, что позволило определить уровень их "экологической безопасности". Чувствительность культуры дафний, тестированная по величине ЛК5024 ч K2Cr2O7, находилась в пределах нормы (1,5 мг/л) [7]. В качестве показателей токсичности были среднесмертельные дозы (ЛД50, мыши; время наблюдения 72 ч) и концентрации (ЛК5048 ч, дафнии; время наблюдения 48 ч). Для установления ЛК5048 ч каждое соединение вводили 3 группам дафний (по 30 дафний на каждую концентрацию; n=90); для установления ЛД50 каждое соединение вводили 4 группам мышей (по 6 животных на каждую дозу; n=24); для установления ЭД50 каждое соединение вводили 4 группам предварительно тренированных мышей (22,0±2,0 г; по 8 мышей на каждую дозу; n=32).

Обработку результатов исследования проводили методом вариационной статистики с использованием t-критерия Стьюдента, а также с помощью программы ToxCalcФ v.5.0.23E (Tidepool Scientific Software, USA).

В качестве показателей миорелаксантной активности были среднеэффективные (ЭД50) дозы в тестах "вращающийся стержень" [8] и "бег на третбане" (Treadmill, Nihon Kohden STS-7500A/CC-730DA, Япония; 1 км/ч) [9], позволяющих отдифференцировать соответственно центральную и периферическую компоненты действия соединений. Соединения и препараты сравнения вводили за 5 минут до начала выполнения физической нагрузки. Контрольным мышам вводили физиологический раствор. Критериями миорелаксантной эффективности соединений служили неспособность мышей удерживаться на стержне (диаметр 2 см), вращающемся со скоростью 6 об./мин, в течение 15 мин, выполнять физическую нагрузку на третбане в течение 30 минут (в таблицах 1—3 показатели ЭД50 в тесте "бег на третбане" не приводятся ввиду их идентичности показателям ЭД50 в тесте "вращающийся стержень").

Результаты и их обсуждение

Сочетание в молекуле фосфонтиоалкильного фармакофора и оксопиримидинилового фрагмента оказалось не продуктивным с точки зрения получения более безопасных ингибиторов (соединения I—XVI; рис. 1, табл. 1). Все изученные ФОС были эквитоксичны армину или ГД-42 (уровень "чрезвычайно токсичных" веществ; мыши, в/б), а их миорелаксантные дозы в тестах "бег на третбане" и "вращающийся стержень" были близки к смертельным (ЛД50/ЭД50 не выше 2—4). Столь низкие показатели безопасности соединений не позволяют говорить о какой-либо избирательности их действия. В картине отравления (кролики, мыши) доминируют симптомы холиномиметического (антихолинэстеразного) гипервозбуждения с последующей миорелаксацией и остановкой дыхания. Длительность миорелаксации не превышает 3-5 часов.

Наименее токсичными и для дафний, и для мышей были соединения с P—C связью (соединения XIV—XV) и производное 1,3-бис(w-фосфонтиоалкил)урацила (соединение XVI). Наиболее токсичными и для дафний, и для мышей оказались соединения IX—XI с фосфонтио-группой в положении 5 пиримидинового цикла. В ряду N1-монопроизводных урацила (соединения I—VIII) отмечается зависимость токсичности от числа метиленовых групп (n), соединяющих урациловый и фосфорный фрагменты. Так, для соединений I—IV с n=3 характерна более высокая токсичность и эффективность на мышах, тогда как для дафний более токсичными оказались соединения V—VIII с n=5. Аналогичные результаты были получены нами для других представителей N1-монопроизводных урацила [10].

Изменение характера N-алкильной цепи в соединении I на b-оксипропиловый (соединение XII) или оксаоктиловый (соединение XIII) ведет к достоверному спаду токсичности для дафний и, особенно, мышей. Это говорит о существенной роли N-алкильной цепи в определении уровня токсичности фосфорилированных урацилов.

Таким образом, относительно низкие уровни токсичности на дафниях и мышах производного 1,3-бис(w-фосфонтиоалкил)урацила (соединение XVI) и соединений с устойчивой к гидролизу P—C связью (соединения XIV—XV) указывают на возможность получения в ряду фосфорилированных урацилов более безопасных ФОС.

Непродуктивным с точки зрения получения более безопасных миорелаксантов оказался поиск в ряду оксопиримидиниловых производных декаметония и гексаметония (соединения XVII—XXIII; рис. 2, табл. 2). Все изученные a, w-бис(аммонио)алканы были эквитоксичны (или менее токсичны) декаметонию (уровень "высоко- и умеренно- токсичных" веществ; мыши, в/б), а миорелаксантные дозы в обоих тестах с функциональной нагрузкой были близки к смертельным дозам (ЛД50/ЭД50 не выше 4—5). В картине отравления доминировали симптомы курареподобного (холинолитического) действия (миорелаксация конечностей и выключение дыхания) с отчетливым симптомом склонения головы у кроликов. Антихолинэстеразная симптоматика отсутствовала во всех случаях. Длительность миорелаксации не превышала 2—4 часов. Наибольшую миорелаксантную активность проявляли аналоги декаметония, у которых оксопиримидиниловые радикалы удалены на расстояние n=2, 3 метиленовых групп от тетраалкиламмониевых групп (соединения xxii, xxiii). В опытах на дафниях соединения xvii—xxiii до 7 порядков менее токсичны, чем фосфорилированные оксопиримидины (рис. 1, табл. 1).

Таким образом, изученные a, w-бис(аммоний)алканы, демонстрируя сравнительно высокий уровень "экологической безопасности" (ЛК50>=10,0 мкМ/л) на дафниях, все же не проявляют каких-либо особенностей действия на мышах. Это, а также результаты оценки оксопиримидинилсодержащих ФОС, указывает на то, что уровень миорелаксантной активности (ЭД50) и безопасности действия (ЛД50/ЭД50) не связаны однозначно с наличием в структуре исследованных соединений оксопиримидинилового цикла.

Возможно, причина низкой безопасности действия исследованных соединений лежит в их химической структуре, содержащей весьма много от ФОС и курареподобных веществ смертельного типа действия. Отход от этих структурных признаков может позволить получить более безопасные структуры.

В частности, более продуктивным оказался отход от классической декаметониевой схемы построения молекулы. Соединения XXVI—XXXIX (рис. 3, табл. 3) по данным опытов на мышах относятся к "высоко- и умеренно- токсичным"; на дафниях изученные соединения до 7 порядков менее токсичны, чем их фосфорилированные аналоги (рис. 1, табл. 1), и могут быть отнесены к "слабо токсичным" и "практически нетоксичным" (ЛК50>=20,0 мкМ/л) веществам. Не смотря на то, что в субсмертельных дозах соединения вызывали у кроликов симптом склонения головы, характерный для действия курареподобных средств, в общей картине отравления доминировали симптомы антихолинэстеразного (холиномиметического) гипервозбуждения с последующей миорелаксацией.

В тесте "бег на третбане" миорелаксантные дозы соединений XXVI—XXXIII, XXXV—XXXVIII были почти до 200 крат ниже смертельных доз (ЛД50/ЭД50=10—180). При этом животные не погибали, сохраняли аппетит и все основные рефлексы.

"Упрощение" бис-аммониевых структур (XXXV—XXXVIII) до моно-аммониевых (XXVI—XXXIII) приводило к снижению эффективности соединений на порядок, но миорелаксантные дозы в тесте "бег на третбане" оставались существенно ниже смертельных. Наиболее высокие показатели ЛД50/ЭД50 отмечены у орто-циан- и орто-метил-бензилтриэтиламмониевых моно-производных (XXXI, XXXII; ЛД50/ЭД50=128—180), что связано с достоверно (p<0,05) более низкими значениями их токсичности, чем у орто-нитро- и орто-бром-замещенных (XXX, XXXIII).

Соединения с n=5 (XXVI—XXXIII и XXXV—XXXVIII) превосходили свои аналоги с n=7 (XXXIV и XXXIX) по миорелаксантной активности и величине ЛД50/ЭД50.

Среднеэффективные дозы всех изученных соединений и препаратов сравнения в обоих тестах с функциональной нагрузкой не различаются. В то же время, длительность миорелаксантного эффекта бис-аммониевого соединения XXXVI (шифр "№547"; избирательный ингибитор АХЭ [5, 6]) в тесте "бег на третбане" достигала 5 сут, тогда как в тесте "вращающийся стержень" — не превышала 3-х часов. Длительность миорелаксантного эффекта препаратов сравнения — прозерина, оксазила и BW284c51 — в обоих функциональных тестах не превышала 3-х часов.

Кроме того, отмечалась зависимость глубины и длительности избирательного поражения локомоторной функции животных от интенсивности движений ("use-dependent effect"). Основанием для такого вывода служили 2 наблюдения. Даже незначительная физическая нагрузка (в пределах 1—5 суток после введения соединения XXXVI) провоцировала у животных сильный тремор, переходящий в судорожные подергивания конечностей, исключающие их координированную локомоторную активность. Физическое состояние животных, получавших соединение XXXVI, после выполнения тестовой нагрузки на вращающемся стержне ("легкая работа") было значительно более благоприятным, нежели после выполнения нагрузки на третбане ("тяжелая работа"). Все это указывает на доминирование в спектре фармакологической активности бис-w-аммониоалкилурацилбромидов периферической компоненты действия.

Таким образом, введение 6-метилурацилового фрагмента в молекулу орто-замещенных бензилтриэтиламмонийбромидов (XXIV, XXV) приводит к возрастанию миорелаксантной активности соединений XXVI—XXXIII, XXXV—XXXVIII на 2—3 порядка, величины ЛД50/ЭД50 на 1—2 порядка. В опытах на мышах соединения XXX—XXXIII, XXXV—XXXVIII эффективны в интервале доз ЭД50=0,03—0,15 мкМ/кг и демонстрируют не характерную для ингибиторов холинэстераз избирательность действия в отношении локомоторных мышц, и, соответственно, высокий уровень "фармакологической безопасности" (ЛД50/ЭД50=20—180). Это свидетельствует об исключительно важной роли 6-метилурацилового фрагмента, а также характера циклических заместителей при тетраалкиламмониевых фармакофорах в обеспечении дополнительного прироста избирательности действия лигандов как на препаратах АХЭ in vitro [5, 6], так и на животных (in vivo).

В заключении, следует признать, что, несмотря на колоссальные усилия, затраченные c 30-х годов XX века на скрининг антихолинэстеразных и курареподобных агентов, среди них так и не удалось выявить соединения с уровнем безопасности ЛД50/ЭД50>10,0. В изученных рядах (табл. 1 и 2) нами также не было выявлено подобных соединений. Примечательно, что высокие значения безопасности (ЛД50/ЭД50>10,0) характерны только для тех соединений (рис. 3, табл. 3), в спектре активности которых антихолинэстеразная симптоматика доминирует над курареподобной. В случае доминирования курарной симптоматики безопасность соединений падает ниже 10 (рис. 2, табл. 2). Это предполагает перспективность осмысленного поиска более безопасных холинотропных агентов среди тетраалкиламмониевых структур со смешанным (и разнонаправленным) механизмом действия (сильный антихолинэстеразный плюс менее выраженный холинолитический компоненты). Подтверждением этому служит высокий показатель безопасности действия оксазила (табл. 3), который, однако, имел невысокую длительность миорелаксантного эффекта в функциональных тестах (не более 3-х ч).

Важно также подчеркнуть, что по нашим данным в группу высокоэффективных и "фармакологически безопасных" структур попадают как избирательные (соединения XXX, XXXVI, XXXVII), так и неизбирательные ингибиторы АХЭ (соединение XXVII) [6]. С другой стороны, как эталонный избирательный ингибитор АХЭ BW284c51, так и неизбирательные ингибиторы (прозерин, оксазил, армин, ГД-42) имеют низкие показатели безопасности (ЛД50/ЭД50 не более 10; табл. 1, 3).

Эти факты могут говорить о несводимости проблемы безопасности холинотропных ФАВ только лишь к молекулярно-фармакологическим различиям между веществами. Возможно, основная причина реализации "феномена избирательной миорелаксации" локомоторного аппарата отдельными тетраалкиламмониевыми производными 6-метилурацила лежит на функциональном, физиологическом уровне, а именно, на уровне различий в "факторах надежности" нервно-мышечной передачи и, соответственно, разной химической уязвимости мышц разного функционального типа ("быстрые"/"медленные"; диафрагма/локомоторные). Сочетание в одном соединении противоположных фармакодинамических свойств (антихолинэстеразный/холинолитический) может приводить к стимуляции (облегчению) работы одних мышц (например, дыхательных) и блокаде (миорелаксации) других (например, локомоторных мышц) с последующим избирательным выключением локомоторной функции.

Выводы

1. В ряду тетраалкиламмониевых производных 6-метилурацила показана принципиальная возможность разработки антихолинэстеразных средств с избирательным влиянием на локомоторные мышцы с длительностью миорелаксантного эффекта до 5 суток. Выраженность и длительность миорелаксантного эффекта бис-w-аммониоалкилурацилбромидов существенно выше на активно-двигающихся животных.

2. Урациловый фрагмент, при условии его "правильной" дислокации относительно тетраалкиламмониевого фармакофора, способен обеспечить дополнительный (на 1—2 порядка) прирост эффективности и безопасности действия (ЛД50/ЭД50) тетраалкиламмониевых ингибиторов холинэстераз.

Работа поддержана грантом РФФИ (регион) №03—04—96215, грантом НИОКР АН РТ 03—3.8—209 и грантом Президента РФ "Ведущая научная школа" НШ—1063.2003.4.

Литература
1. Прозоровский В.Б., Саватеев Н.В. Неантихолинэстеразные механизмы действия антихолинэстеразных средств. —Л.: Медицина, 1976. —160 с.
2. Моралев С.М., Розенгарт Е.В. Современные представления о структуре и каталитических свойствах холинэстераз позвоночных и беспозвоночных (обзор) // Ж. эволюционной биохимии и физиологии. —1999. —Т. 35, №1. —С. 3—14.
3. Krejci E., Legay C., Thomine S., Sketelj J., Massoulie J. Differences in expression of acetylcholinesterase and collagen Q control the distribution and oligomerization of the collagen-tailed forms in fast and slow muscles // J. of Neuroscience. -1999. —V. 19, N24. —P. 10672—10679.
4. McGuire M., McDermott M., Bradford A. Effects of chronic intermittent asphyxia on rat diaphragm and limb muscle contractility // Chest. —2003. —V. 123, N3. —P. 875—881.
5. Резник В.С., Аникиенко К.А., Курочкин В.К., Акамсин В.Д., Галяметдинова И.В., Бычихин Е.А. Новый класс ингибиторов холинэстераз: тетраалкиламмониевые производные 6-метилурацила и аллоксазина // Доклады РАН. —1998. —Т. 362, №1. —С. 68—70.
6. Аникиенко К.А., Бычихин Е.А., Курочкин В.К., Резник В.С., Акамсин В.Д., Галяметдинова И.В. Новый класс ингибиторов холинэстераз —тетраалкиламмониевые производные 6-метилурацила: особенности взаимодействия с холинэстеразами разных групп животных // Доклады РАН. —2001. —Т. 376, №6. —С. 818—822.
7. Фомин Г.С. Вода. Контроль химической, бактериальной и радиационной безопасности по международным стандартам. (2-е изд.) —М.: Протектор, 1995. —С. 410—458.
8. Jones B.J., Roberts D.J. The Quantitative Measurement of Motor Inco-ordination in Naive Mice Using an Accelerating Rotarod // J. Pharm. Pharmac. —1968. —V. 20. —P. 302—304.
9. Рылова М.Л. Методы исследования хронического действия вредных факторов среды в эксперименте. -М.: Медицина, 1964. —С. 94—102.
10. Зобов В.В., Березинский Л.А., Резник В.С., Акамсин В.Д. Биологическая активность фосфорилированных производных 6-метилурацила // Хим.-фарм. журнал. —2002. —Т. 36, №11. —С. 21—22.


| Зміст |